Рамина, Королева Полевых Мышей
"К Читателю:
(...) Впрочем, кто бы ты ни был, похвали эту книжицу, так, как она того поистине заслуживает, и, смеясь над её остротами , воздай должное сочинителю, который отлично знает, что приятнее читать весело описанную жизнь бродяги и плута, нежели иные, более глубокомысленные сочинения. Автора этой книги ты уже знаешь, цена тебе небезызвестна, ибо книга лежит у тебя дома, если только ты не листаешь её в книжной лавке, что всегда огорчает книгопродавцов и что следовалао ьы запретить со всей строгостью закона; существуют ведь такие книжные черви , которые прочитывают новые книги частями по разным лавкам, а потом критикуют их, не потратив на чтение ни гроша..."
Нет, это не Лукьяненко; как вы могли подумать (вспоминая его взгляды на читателей бесплатных); да и стиль совершенно не его (как вы могли заметить, если слегка внимательны). Это Франсиско Гoмес де Кевeдо - поэт, прозаик Золотого Века Испании и вообще как бы вершина испанской литературы (ну, по крайней мере, в Испании); но он тоже был не чужд златолюбству, хотя и был из очень приличной аристократической кастильской семьи=).
(...) Впрочем, кто бы ты ни был, похвали эту книжицу, так, как она того поистине заслуживает, и, смеясь над её остротами , воздай должное сочинителю, который отлично знает, что приятнее читать весело описанную жизнь бродяги и плута, нежели иные, более глубокомысленные сочинения. Автора этой книги ты уже знаешь, цена тебе небезызвестна, ибо книга лежит у тебя дома, если только ты не листаешь её в книжной лавке, что всегда огорчает книгопродавцов и что следовалао ьы запретить со всей строгостью закона; существуют ведь такие книжные черви , которые прочитывают новые книги частями по разным лавкам, а потом критикуют их, не потратив на чтение ни гроша..."
Нет, это не Лукьяненко; как вы могли подумать (вспоминая его взгляды на читателей бесплатных); да и стиль совершенно не его (как вы могли заметить, если слегка внимательны). Это Франсиско Гoмес де Кевeдо - поэт, прозаик Золотого Века Испании и вообще как бы вершина испанской литературы (ну, по крайней мере, в Испании); но он тоже был не чужд златолюбству, хотя и был из очень приличной аристократической кастильской семьи=).
Представитель комбината разводил руками и всем своим видом показывал, что ничем не может помочь. Выкрики переходили в глухое ворчание и вскоре замолкали: авторитет Академии Здравоохранения был громаден. Затем представителя комбината вели по лабораториям, чтобы показать «кое-что новенькое». Представитель комбината бледнел, отшатывался и требовал клятвы, что «все это» совершенно несъедобно. В ответ ему давали на дегустацию мясо, которое не требовало специй, мясо, которое не нужно было солить, мясо, которое таяло во рту, как мороженое, спецмясо для космонавтов и ядерных техников, спецмясо для будущих матерей и даже мясо, которое можно было есть сырым. Представитель комбината дегустировал, восхищенно кричал: «Вот это хорошо! Вот это славно!» – и требовал клятвы, что «все это» выйдет из области эксперимента уже в следующем году. Совершенно успокоившись, он прощался и уезжал, а через месяц все начиналось сначала."