В детстве книга "Три Толстяка" была для меня загадкой.
А точнее, загадкой была для меня сама Кукла.

«Неужели он не понимает, что я живая девочка? – удивлялась Суок. – Я не дала бы себя так провести».

Конечно, по сюжету, кукла была непростая, ее создал великий мастер. "Кукла должна была расти, как живая девочка. Суок исполнится пять лет, и кукле тоже. Суок станет взрослой, хорошенькой и печальной девочкой, и кукла станет такой же. Я сделал эту куклу. "
Но ведь не сказано, что она могла есть, спать. Говорить... вот танцевать, разве что.

И все же, Тутти не испугался, не растерялся (по книге, разумеется; синематограф лишние апокрифы порождает). Даже не удивился, когда "кукла"-Суок заговорила, и есть попросила. Неужели та, настоящая Кукла могла и не такое? Тогда это не просто тончайший, почти что волшебный механизм, а, как мне хотелось тогда думать, настоящий кибернетический организм. Слава роботам!...

...– Я хочу кусочек... – сказала она тихо. Румянец покрыл её щеки.
– Вот хорошо! – обрадовался наследник. – А прежде ты не хотела есть. Прежде мне было так скучно завтракать одному. Ах, как хорошо! У тебя появился аппетит...
...Никто, конечно, не подозревал, что Суок – живая девочка. По всей вероятности, настоящая кукла наследника Тутти, находящаяся теперь во власти учителя танцев Раздватриса, вела себя с не меньшей непринуждённостью. Должно быть, очень искусный мастер сделал ту куклу. Правда, она не ела пирожных. Но, возможно, наследник Тутти прав: может быть, у неё действительно просто не было аппетита. "

И мне было печально, и очень жалко ее - ведь так и не починили, не возродили к жизни; революция, восстание - дело, конечно, в тех условиях, правильное и важное, но что стоило доктору Гаспару и о бедном роботе подумать?... А еще я думала-мечтала, что кукла умела и читать (ученый же делал!), и, наверное, делилась с Тутти. всякими интересностями, которые прочитала сама, и теми, которые заложил в нее мастер. И тут уже становилось жалко наследника: вместо умной, симпатичной куклы-робота ему вернули симпатичную, борющуюся, несомненно, за правое дело, но вряд ли прочитавшую хоть пару книг циркачку. Бедный мальчик...
Но позже, примерно тогда, когда я поняла. что мои собственные, пусть и немногочисленные, но любимые игрушки никогда не станут живыми, я догадалась - все гораздо проще. Скажите, если бы ваша любимая игрушка вдруг ожила, и заговорила с вами - вы бы удивились? Рассказали бы об этом воспитателям? А многие из вас поведали бы об этом родителям? Впрочем...
Думаю, вы бы просто обрадовались.