"Сомневаться в полной реальности профессора Мерлина не приходилось: он появлялся повсюду, лично вникая во многое. Когда кто-нибудь плохо себя вел, Мерлин никогда не ругал нарушителя: он скучающим тоном обещал усыновить его, и это каждый раз действовало безотказно. Ученики разбегались от него как от огня."
"- Как? Профессор Мерлин? - закашлялся Ллевелис. - Но ведь вы...
- Я что? - быстро спросил Мерлин.
- Я читал, будто с вами произошла... одна неприятная история.
- Одна?! Вы мало читали."
"Ему исключительно не давалась поэзия Туата Де Дананн. Поэзия Туата Де Дананн отличалась тем, что при декламировании ее наизусть все произнесенное появлялось, и все неправильно произнесенное - тоже. Поэтому когда Бервин начинал про "луговые травы Керны и утренние росы Махи", появлялись ужаснейшие взъерошенные росомахи. Доктор Мак Кархи тяжело вздыхал, загонял росомах туда, откуда они явились, и говорил сам себе: "Iesu, когда же я привью им любовь к поэзии!..""
"- Если мы обратимся к сравнительной типологии лисьего языка и языка оленей, то первое, что бросится нам в глаза, - это изменчивость первого и архаичность второго. Язык лис чутко реагирует на малейшие изменения в условиях обитания и мгновенно вырабатывает слова для разнообразных новейших понятий, в то время как язык оленей практически не менялся в течение нескольких десятков тысяч лет и сохраняет предельно архаическую структуру. У лис есть литературный язык, в основу которого положен перевод Библии, сделанный святым Рейнаром в то время как олений язык, по сути, представляет собой совокупность говоров. Говоря о диалектных зонах...
<...> Будет ли степная лиса-корсак понимать тобольскую лису? Будет - в основных чертах, исключая термины для обозначения элементов местного рельефа, местной растительности и тому подобного. Будет ли городская помоечная лиса понимать лесную, Гвидион, сын Кледдифа?
- Да, за исключением некоторой специфической лексики, связанной с охотой и норой.
- Абсолютно верно, но можно ли назвать такого рода различия диалектными, если это лисы из одного географического региона?
- Нет, это скорее социолекты, - Гвидион забывал толкать Ллевелиса и погружался в содержание урока с головой."
"- Вы что, не видите, что это грубейшая подделка? Рукопись претендует по почерку писца на девятый век, а в заставке у нее при этом использована берлинская лазурь! - кричал архивариус. - Дилан, сын Гвейра, когда была изобретена берлинская лазурь?..
- В XVIII веке, - отлетало у Дилана от зубов. - Но ведь здесь упоминается Спиноза, так что девятым веком это все равно никто не датирует...
- А кто просит вас углубляться в содержание! Вы на палеографии! Вы должны уметь датировать рукопись, не читая текста!.."
" - Сейчас мы с вами посмотрим некоторые сны, - сказал он, - а в конце урока обсудим увиденное.
Под его сумрачным взглядом все тут же уронили головы на руки и слаженно заснули. Через час класс протирал глаза в некотором ужасе.
- Итак: что мы с вами только что видели? - не дав им опомниться, спросил Курои.
- Резню между какими-то ужасными первобытными людьми, - робко сказала Телери, дочь Тангвен.
- Стыдитесь! - воскликнул Курои и принялся порывисто расхаживать по классу. - Неужели вам ничего не говорит их одежда? Подумайте!
Все подумали.
- А... это была одежда? - спросил Горонви.
- Позор! - пророкотал Курои. - Вы видели сражение между доблестным кланом МакДональдов и блистательным кланом МакГлашенов Лисмора за спорные пастбища Гленши.
Все напряженно припомнили странные тряпки, намотанные на участников события, и поняли, что да, они действительно были клановых цветов.
- Кем был человек, который начал бой?
- Начал? Да разве в этой каше разберешь, кто там что начал?
- Который рассек противника пополам?
Девочки побледнели при воспоминании - как о рассеченном противнике, так и об этом заросшем щетиной человеке с совершенно безумным взглядом.
- Это был Энгус, сын Дугласа, знаменитый вождь клана МакГлашенов, - стыдил их Курои. - Чему только вас до сих пор учили? Безобразие! Теперь вспомните человека, отрубившего головы троим, в следующих один за другим поединках, в середине сражения. Кто это был?
- Какой-то выродок, - сказал Дилан, сын Гвейра, и никто не предполагал, что тут может быть иной ответ.
- Это был Мередах О'Дали, великий лирический поэт, которого клан МакДональдов приютил в изгнании. Тончайшая лирика разлуки, пронзительный гимн берегам Ирландии... Я не знаю, чем там с вами занимается коллега Оуэн на уроках поэзии, но мне стыдно за вас! Теперь: человек, который, как вы помните, спрыгнул со скалы, зайдя МакДональдам в тыл, раскроил голову их дозорному и затем сразился один против восьмерых. Кто это был?
Все живо вспомнили это перекошенное лицо, залитое грязью и кровью, но, наученные предыдущим опытом, помалкивали.
- Это был крупнейший мыслитель своего времени, Аластар, сын Фергуса из клана МакГлашенов, светило богословия и выпускник нашей школы!!! - окончательно добил их Курои. - Последний вопрос: где, по-вашему, самое безопасное место для современного человека в прошлом?
Все подумали, что под кроватью в собственной спальне, вчера, но никто ничего не сказал.
- В гуще битвы на Бойне, - веско сообщил Курои. - В крайнем случае, при Гастингсе.
- Почему? - решился спросить Гвидион.
- Потому что в разгар битвы на Бойне вы можете появиться там хоть в джинсах и с бутылкой пива "Murphy's", торчащей из кармана, и никто этого не заметит! - назидательно сказал Курои."
"Тарквиний Змейк ворвался в класс, как свежий ветер, и задал вопрос, неожиданный для учителя химии:
- Вы знаете, как выглядит китайский иероглиф "учиться"?
Никто не знал.
- Он составлен из трех элементов: ребенок под крышей, а сверху над ним - когти. Вопросы есть?"
"Мэлдун, сын Айлиля, по роду занятий был путешественником. Он преподавал в школе географию, астрономию и навигацию, и нагрузка у него была не меньше, чем у других преподавателей, но все равно всегда казалось, что он делает это как-то пролетом. Он был как перелетная птица. Говорил ли он про самые отдаленные страны или описывал звезды южного неба, чувствовалось, что он, вне всяких сомнений, бывал в этих странах, и, как уверяли некоторые ехидные старшекурсники, на этих звездах тоже. Он появлялся перед учениками с дивным загаром, вынесенным из Индии, с указкой, сделанной из дерева джарра, и с перуанским амулетом на шее, и ясно было, что сразу по окончании урока он будет уже далеко. Он проверял тетрадки, сплавляясь по Замбези, и возвращал их с прилипшими к страницам листьями каких-то экзотических растений, насекомыми джунглей и с брызгами сока безымянных плодов. Он мог, порывшись в своем саквояже, одарить вдруг всех девочек пестрыми бусами из орехов неизвестного дерева, лукаво прибавив: "Полагаю, всем известно их назначение". На многих старинных картах в библиотеке, на которых было множество белых пятен, рукой учеников последующих поколений посреди самых обширных пятен нанесена бывала карандашиком аккуратная точка с пояснением: "проф. Мэлдун". Это не было хулиганством, это была в некотором роде дань восхищения."
Знаете, чем мне особо нравится эта книга Анны Коростелевой? Стиль, содержание, любовь автора к персонажам - это несомненно. Но этим не исчерпывается.
Преподаватели. Они не только знают свой предмет, но и любят его. Каждый из них и "преподает его так, что у него на лекциях воспламенялись даже негорючие материалы".
Ученики. Они знают, зачем пришли в эту школу. Они любят учиться, они хотят учиться. Они учатся, не тратя силы и время на всякую рениксу, вроде интриг и квиддича. Они читают книги и учебники, причем все - а не одна отличница на целый факультет, и более того - им это нравится.
Книгу стоит прочитать, можете мне поверить. Ценители хорошего стиля будут вознаграждены, любители магических школ не разочаруются, а увлеченные ирландскими древностями впадут в рептильный восторг.
Прочитайте обязательно! Я ведь рассказала вам более чем не все занятные и интересные цитаты).